Обрывается день и неспешно уходит за гору
златоглавое солнце – мерило от жизненных лет.
Тихой трелью цикада, в созвучие птичьему хору,
шлет лучам уходящим негромкий прощальный привет.
Потянулись стада от равнины к родному подворью.
Где-то всхлипнула звонко и тут же примолкла гармонь.
Чуть колыша крылами, скользит по небесному морю
молчаливая птица. Под ивой, расседланный конь
нервно роет копытом, и грива играет волненьем,
равно волны на речке резвятся в круженье стремнин.
Вслед ушедшему дню воздавая хвалу поклоненьем,
машут будто платочками алые кисти рябин.
Боголепье разлито в смешении запахов дивных,
да застыло в росинке, дрожащей в ладони листка,
Где-то в чаще лесной, в запустениях мест нелюдимых,
потревоженный шорохом, заяц стремглав проскакал….

Пусть рядит Заратустра, что вовсе природа — не Бог.
В поклоненье усердном, к величьям иным припадая.
Он наверно забылся. Иль просто увидеть не смог,
как заря над полями, кострищем багряным сгорая,
пепелища ушедшего дня сохранивши до срока,
ранним утром просыплет в рассветную тихую хмарь.
и для всякого сердца, простым и понятным уроком,
объяснит незатейливо — кто на земле государь.

© Владимир Дмитриев