Ночь. Тишина. Лишь вспоротая вена
занудством бега стрелок часовых.
В охрипшем бое весть о переменах,
несносным звуком, равно крик совы
звучит в холодной пустоте жилища.
Грядёт по комнатам особое полночье.
ушедших в замять сроков пепелища
терзают нерв скупым обрывком строчек.
Ни бугорка, ни впадинки, пусть стылой,
глаз не отыщет, мысль не подберёт,
где действие, хоть как-нибудь прослыло
потугой яростной, где б близился черёд
свершения для доброй перемены.
Лишь старой, выцветшей до серости тряпицей,
влачился путь движением бессменным,
с лицом пропитанным безволием тупицы.

Так уходил из жизни старый год.
И что особым сожалением, для многих,
И даже названный в насмешку кот Фагот,
что на парадном караулил ноги,
стал яростней бросаться из засады
на проходящих мимо по ступеням.
С шипением, мяуканьем надсадным,
в бурлящей возле пасти белой пене.
Быть может, он хотел сказать нам что-то?
А может, от последствий упредить.
Ведь он мудрей. Семь жизней у Фагота.
Уж вряд ли мудрость жаждет навредить:
кусать, царапать, лишь для развлечений.
А впрочем, мы же верим в то, что в курсе
порядка всех привычек и значений.
И если вдруг, нас кто-нибудь укусит
из братьев меньших. Мы тотчас кричим,
что животина видимо взбесилась.
Коль без того…, без видимых причин,
на нашу целостность и здравье покусилась.
Вернёмся к летописи. Новый наступает.
Хоть, кто так насчитал, вопрос не праздный.
Ведь Год, как Бог, по всей Земле ступает,
и быть не может, в каждом месте разный.
А тут ещё сосед…. Мол, високосный.
Мол, получается, и в нём добра не жди.
Ждут, говорит, нас, по небесным ГОСТам,
Сплошь: бури, пал, вулканы и дожди.
Сосед, он правильный. В науках понимает.
Стремится «всё» из «ничего» добыть.
Он прожил жизнь, нигде не поднимая,
что тяжелее ручки может быть.
Но в рассужденьях преуспел, не мне четою.
И многие без задней мысли верят,
когда подчёркивая жирною чертою,
он мненье несогласных в пух да перья
разносит залихватским красноречьем.
Поди, пойми нас…, отчего так верим,
рассудочности всяческой переча,
в прекрасный слог токующей тетери.
Да ладно, Бог с ним. Ведь не про соседа,
И, коль по совести, не о грядущем вовсе,
сей монолог иль, может быть, беседа,
пытаются усердствовать в вопросе.
Ведь не секрет для каждого из нас,
что всякий раз, где новый год встречаем,
мы, равно «Google», а может и ГЛОНАСС,
в своих мечтаниях особо отмечаем,
лишь то, чему намеренно прибыть.
Хоть во владение, а хоть в распоряженье.
Как тот сосед, мечтаем лишь добыть,
без лишних трат, забот и напряженья.
Но может в том и спрятана причина,
не состоявшихся, не сбывшихся желаний.
Где, упакованные в алчности личину,
мы главное отдали на закланьё?
Есть в обиходе слог: «ни дать, ни взять».
По правде, лишь полнимый восхищеньем.
Он вброшен в суесловье, как и рать
иных словес снующих в обращеньё,
но прежде исковерканных по смыслам.
Хоть ловок всем предложенный расчёт,
но никакой ни жрец, сей ход измыслил.
Сие лукавство числят нам в зачёт.
Возьму в пример не анекдотец сальный,
а самым, что ни есть, правдивый случай.
Чтоб видно стало — сколь парадоксальны,
и сколь мы в собственном же действе невезучи.
За дело новое, в мирских сует продленье,
берёмся яростно, но всякий раз твердим:
чтоб, мол, де, новое свершилось прибавленьем,
и чтоб нежданности не встали впереди,
ума и сил вложить в то дело нужно.
Не поскупиться в платежах да тратах.
Ведь в пустоте лишь ветры воют дружно,
да ворон каркает, вещая об утратах.
Вон, как выходит: чтоб иметь от дела,
то надобно отдать или вложить….
А чтоб пришло из Божьего предела,
довольным станет, со слезой блажить,
свечу зажечь, и на коленках повертеться?
Хитро, однако. И «хитро» ли, к месту?
Ведь Бог, не поп. Бог смотрит прямо в сердце.
Ему доподлинно о нас, о всех известно.
Чего, чего, но, отдавать мы, не умеем.
Чтобы без корысти, желанно, от души.
Мы нынче и подумать-то не смеем,
что есть ещё, кто Божьей правдой жив.
«Ни дать, ни взять» не сложен в пониманье:
Коли не дарствуешь, то вряд ли и обрящешь,
Но видимо, в обмане — как в тумане,
полегче, чем со смыслом настоящим.

Чего же нам желать в грядущий год,
и апокалипсис не чтить как оправданье?
Ведь даже он придуман для того,
чтоб испросить с себя, лишь малой данью.
Быть может, стоит пожелать себе,
не лишь от здравия, удач, побед ключи.
Не только чтобы, Бог хранил от бед.
Но и с любовью, всех нас научил:
уметь всей мощью человечьей силы
плечо подставить, руку протянуть.
И кто б вослед, чего не голосили б,
не позабыть, и в добром помянуть,
хоть друга, хоть врага, различья нет
есть только недопонятость простая.
Чтобы хотеть, когда вернут вдвойне
добра привет, пусть в сердце не растает
желанность прежняя стремиться отдавать.
Без сожаления. С добром и милосердьем.
И в опыт, что спешим передавать,
пусть сострадание зачислится с усердьем.

© Владимир Дмитриев