басня
Шёл заяц по лесной тропе.
Нёс в лапках кочаны капусты.
Был лист капустный сочен, спел,
на вид, ну, очень даже вкусный.
Зайчиха с детками в норе
ждала кормильца с нетерпеньем.
Косой, по утренней поре,
под петухов крикливых пенье,
пробрался незаметно к грядкам,
и умыкнув деликатес.
Присыпав ямки для порядка,
вернулся без задержек в лес.
Едва косой прошёл распадок,
из-за осин, наперерез
вдруг вышел волк. О том, что падок
сей истинный головорез
на всё чужое, толк — не новью.
Недоброй строчкой сей субъект
(глаголют, будто даже кровью)
вписал свой путь в анналы вед.
— Чего несёшь? А ну-ка, стой!
Дай гляну, может, что моё…?
Ты, заяц, парень не простой.
Мне о житье-бытье твоём
уж намекали…. Мол, воришка.
Мол, за тобою глаз, да глаз….
И проверять совсем нелишне
чего ты тащишь всякий раз.
Ну, так и знал! Ведь это ж овощ
с тех самых гряд, что на краю?
А ведь с тех грядок мне, как помощь,
язык свернёшь… гуманитарную,
от урожая выделить грозились,
и дед, и баба. Я ведь им – родня.
Мы с ними ранее с баранами возились.
Я, лично, сам выращивал ягнят.
А ты выходит, взял продукт без спроса.
Ну, что на это я скажу, ушастый….
Свезло тебе. Тебе цена вопроса
за твой поступок, в существе ужасный,
не так страшна. И даже не предельна.
Всё потому, что очень добрый я.
Да и живём в лесу, не в богадельне.
Зачем без дела ссориться друзьям.
Короче. Эту вот капусту
я заберу. Ну, вроде штрафа, что ли….
И вот не нужно выраженьем грустным
кривить губу до нестерпимой боли.
Заплакал зайчик горькою слезою,
да прочь пошёл, уже без сладкой ноши.
Катился день к полуденному зною.
От солнца, золотистою порошей
на землю сыпали искрящие лучи.
Но что бедняге эта красота,
когда внутри от голода урчит,
а в закромах одна лишь пустота.
И тут ему навстречу – косолапый.
Михал Потапыч, чтоб верней и проще.
Раскинул в стороны свои большие лапы,
да заревевши так, что в дальней роще
свалился с дуба спящий старый сыч,
садится мишка на трухлявый пень.
И посылая зайцу добрый клич,
пытает, от чего тот хмур как тень:
— Привет косой, с чего не весел вдруг?
Неужто зуб сломал, аль цельных два…?
Есть у меня за лесом добрый друг.
Ему я в зиму отношу дрова.
Так вот, он это, врач, ну, в общем, фельдшер.
сейчас пойдём, он мигом всё поправит.
Ты, главным делом, слёзы лей поменьше.
Даю гарантии, что фельдшер всё исправит.
— Да нет, Михалыч, не о том я плачу.
С зубами, слава Богу, всё в порядке.
Мне горько за иную незадачу.
Я, давеча, капустку спёр на грядке.
Ну, значит, чтоб тебе и мне хватило.
А волк забрал. Ещё и словоблудил.
Мол, скажешь мишке, что не пофартило.
Ему сей овощ… сильно жирно будет.
— Чего…! Мою капусту…. Пасть порву!
в надрыв взревел медведь на всю округу.
— При белом свете грабят. Караул…!
Недолго серому мелькать теперь по кругу.
Уж в том моя порука, верь косой.
Вставай, пошли. Показывай дорогу.
Ну что за звери…. Толк-то ведь простой:
чего Потапычу несут, смотри, не трогай!
Теперь у серого проблем повыше крыш.
И беспредел в его делах совсем не долог.
Удумал с Мишей пошутить. Нет брат, шалишь.
И лучший друг тебе сегодня — травматолог.
Как разбирались, просто промолчу.
Зачем пугать детишек красноречьем.
Скажу, что попоздней, лишь чуть-чуть,
шли заяц с мишкой возле тихой речки,
и каждый в лапах нёс кочан капусты.
Резвился заяц, хохотал медведь.
Лишь ёжик, отчего-то очень грустный,
прополз сторонкою, стараясь не шуметь.
Мораль.
Не стоит с тем, с кем и знаком,
и кто слабей тебя гораздо,
при споре чтить, лишь тот закон,
где всё вершится горькой фразой:
мол, кто сильнее, тот и правый.
Ведь может так случиться после,
что слабый, чтя твои же нравы,
вдруг призовёт того, кто в спросе
построже, да и посильнее.
Кто все желанности отбросит
от мысли разбирать причину,
и там уж, мыслю, неба просинь
покажется тебе в овчинку.
© Владимир Дмитриев