Всякий раз, сталкиваясь в своих размышлениях с определением «случайность» мы, как правило, приходим к одному из двух абсолютных противоположных по своему значению выводам. Первый и по большей части приоритетный, это невозможная в предвиденье неопределённость, впоследствии служащая нам объяснением и оправданием конкретного происшедшего. Второй, личное внутреннее убеждение, что это всё-таки закономерное следствие наших мыслей, слов и, конечно, действий. Есть правда и третье, не всегда объявляемое вслух, конспирологическое пояснение. Мол, проведение, рок, судьба, которым противостоять человек не в силе. Ну, это скажем так, большей частью «отмазка» для самого себя. Однако, к сути.

День, о котором хочу рассказать, выдался, прямо скажу, непростой. Хоть и солнышко светило ещё достаточно тёплым лучиком, и ласковый ветерок чуть лениво трепал не успевшую до конца облететь с деревьев листву, и даже птички бойко гомонили в ветвях старинного тополя, всё виденное отзывалось в душе нотками тихой грусти и тоски. Причина, хоть и весьма банальная, крылась в отсутствие в той самой, моей душе даже малой малости безмятежности и неспешности. Ведь всё описанные ранее природные картинки подмечались мною на ходу, в беспрестанном движении между точками разрешений бесконечного множества тех или иных повседневных забот и вопросов.
Лишь ближе к вечеру, управившись более менее с делами, я отогнал своё авто в сервисный центр для планового технического осмотра. Так называемым «безлошадным» мне доводилось бывать довольно редко, тем не менее, в маршрутах городского транспорта я разбирался сносно. Почему тогда я решил не вызывать такси, а добираться общественным транспортом, внятного объяснения у меня нет даже сейчас. Торчать на безлюдной остановке пришлось недолго, благо, водители стремились соблюдать график. Подъехавший большой автобус был мягкий, и главное почти пустой. Человек пять, не больше.
Через ряд сидений, опять же пустых, женщина. Сидит лицом ко мне против движения. Наперво глянув, я решил… девчушка. От силы лет двадцать с небольшим. В глубоко натянутой на лоб шапке, ко всему, высокий воротник куртки был поднят. Потом опять глянул, а она в автобусное окно, в одну точку уставилась, и вроде как, даже не мигает. Видно размышляет о чём-то непростом, подумал я тогда. Ехать мне не пять минут ну, я возьми, от безделья наглости наберись и давай её прямо открыто разглядывать. При внимательном присмотре понял, что ошибся напрочь. Никакие не двадцать, минимум тридцать пять, а то глядишь и поболе.
Я хоть совсем не физиономист, да и психолог из меня никакой но, кое-что увидеть всё-таки смог. Например, руки. Тонкое запястье, тонкие и длинные, как у пианистки пальцы. Ногти профессионально ухоженные с неброским маникюром. Черты лица, черты лица…?! В общем, если одним словом — правильные. Только не по каким-то там принятым измерениям или канонам, а именно, правильные. Порода в них просвечена, понимаете. Кто бы там чего не пытался доказывать, но если происхождение есть, то оно есть. Как там, у булгаковского Воланда: «Кровь…, этим всё сказано!». Никого не стремлюсь обидеть. Просто, редко чтоб вот так, увидеть и сразу понять. И ведь ничего особенного, броского или цепляющего. Такая себе серая мышка. В толпе на ходу можно вовсе не заметить.
Спустя какое-то время женщина видимо почувствовала, что на неё смотрят и, оторвав взгляд от окна, посмотрела в мою сторону. Я не отвёл взгляд. Большие голубые глаза, выбившаяся из-под шапки прядь вьющихся русых волос. И всё вроде ничего, вот только… глаза, её большие голубые глаза. Два бездонных озера, доверху наполненные убийственной тоской, насквозь пронизанной душевным страданием, лились наружу нескончаемым потоком. Нет, нет, никакой конкретики, беспредельная женская тоска, и всё. Что же, всё-таки за ней…, за этой самой тоской? Да всё, что угодно. Разочарование, обида, потеря, предательство, мало ли.
На очередной остановке, прервав мои размышления громким говором, в автобус не вошла, а скорее, ввалилась троица молодых людей. Банки с энергетиком, айфоны, немыслимые в понимании причёски, по-женски фривольно обтягивающие брюки и джинсы. Все знаки современной атрибутики скопом. Молодые люди расположились в конце салона, продолжая громко переговариваться и смеяться. Прошло ещё немного времени, и один из вошедших неспешно проследовал вдоль салона, всякий раз, ненадолго задерживаясь возле сидящих пассажиров. Вот он добрался и до сидящей напротив женщины.
— Опа…! Какие принцессы, и без охраны. Зачем грустишь, подруга. Брось, я уже здесь. Пошли к нам, — бухнувшись на соседнее с девушкой кресло, произнёс подошедший, — Пошли, отвяжемся, как имеет быть. Чё молчим, немая что ли? Так мне по приколу….
— Слышь, недоросль…, — медленно поднимаясь со своего места, произнёс я, — Быстро встал и пошёл на соё место. Повторять не буду, и носить тебе передачи в травму тоже.
— Ты чё, дядя, я не врубаюсь, рамсы попутал? – пытаясь изобразить хоть какой-то оттенок серьёзности на лице, произнёс молодой человек.
— Нет, ушлёпок, это ты, видать, берега совсем потерял. Вот я тебе их сейчас и нарисую, — я сделал тяжёлый шаг в его сторону.
— Хорош, хорош дядя! Не гони волну. Я понятливый. Откуда я знал, что это твоя тёл…, извиняюсь, женщина. Всё понял, ухожу.
— И за билеты давайте платите. Привыкли, на шару…, — неожиданно раздался за моею спиной громкий бас. Я даже не заметил, как автобус остановился, и водитель, огромный молодой детинушка, вылез из-за своей загородки, — Вот уж, наплодили бездельников.
Ещё через пару остановок молодые люди, предварительно оплатив проезд, вышли через переднюю дверь, не проронив ни слова.
Скоро подоспело и моё время выходить. Подымаясь, я с удивлением обнаружил, что и моя спутница поднялась со своего кресла.
— Вы что же, решили меня до самого дома провожать? – улыбка чуть тронула уголки её губ.
— Да это, собственно, и моя остановка. Но, если вы не против, с удовольствием провожу вас. Хоть немного разомнусь, а то целыми днями сижу, то в машине, то ещё где-то.
— Я Ольга. Благодарю вас, за помощь в автобусе. Я, если честно, очень испугалась. Обычно меня муж по дороге с работы забирает. А сегодня у меня аврал. Конец месяца, квартальный отчёт, вот я и задержалась. А он ждать не стал, поехал домой. Я в доме, где аптека живу, и если вам по дороге, то от компании не откажусь.
Я представился, и мы мелено пошли по тускло освещённой уличными фонарями и редкими витринами прилегающей к центральной трассе улице. Небо было абсолютно чистым. Мириады звёзд, наполовину спрятанная в темень луна, лёгкий ветерок. Тишину нарушали лишь редко проезжающие мимо машины. Романтика, понимаешь ли. От моей неожиданной спутницы исходил едва уловимый приятный шлейф весьма дорогих французских духов. В чём, в чём, а уж в женских запахах я разбирался.
— Теперь всё встало на свои места, — испросив разрешения и закурив, начал я, — Я до этого сам себе признался, что физиономист из меня никакой, и оказался прав. Там, в автобусе, увидев ваши полные беспредельной тоски глаза, я пытался предположить её причину. А на поверку, всё оказалось намного проще. Ваши мысли были не с вами, а там, в квартальном отчёте. Потому взор и сквозил отрешённостью.
— Вы хороший физиономист…, выдержав паузу, произнесла Ольга, — Знаете, иногда свою боль, даже самую сокровенную, намного проще высказать кому-то совсем незнакомому, чужому, чем близким тебе людям. Реакция чужого человека чаще, больше искренней и честнее. Признаюсь вам честно, глядя в стекло автобуса, я думала совсем не об отчёте. Вернее, я мысленно составляла иной отчёт. Отчёт прожитой мною жизни. Кто бы со стороны глянул, непременно произнёс сакраментальное – с жиру бесится баба. Я вижу, вы постарше меня, следовательно, поопытней, потому и прошу. Послушайте и скажите, с жиру бесится, или как…?
Она на время замолчала, собираясь с мыслями. Воспользовавшись случаем, я предложил выпить по чашечке кофе на летней веранде небольшого уютного кафе, умело спрятанного за хвойным убранством живой изгороди. Столы и кресла по какой-то причине не были убраны, хоть осень уже вовсю властвовала в погоде и окружающей природе. Ольга не возражала. Полусонный бармен принёс заказ, попутно сообщив, что их заведение работает по летнему расписанию, иными словами, круглосуточно.
— Мне месяц назад исполнилось тридцать восемь, — отхлебнув глоток обжигающего, но очень ароматно пахнущего кофе, начала женщина, — Рано вышла замуж, рано родила. Дочь сейчас в Исландии. Вышла замуж за иностранца, живёт в Рейкьявике. Как принято на западе, два электронных поздравления на Рождество и день рождения. Иногда пятиминутный телефонный разговор. Нет, нет, не потому, что дорого. Как оказалось, общих тем с родной дочерью нет априори, а поиск каждой новой фразы – сплошное мучение. Мы с ней, как из разных миров. Хотя…, почему «как»?
Мы с мужем учились вместе. Один институт, один курс, только факультеты разные. Там познакомились, там и поженились. Дочь родили. Мои родители очень меня любили, хоть и старались воспитывать своё дитятко в строгости и понимании. В те давние времена отец занимал достаточно высокое положение на государственном уровне. Он нам и квартиру купил, и постарался, чтобы наша молодая семья практически ни в чём не нуждалась. Благодаря ему, кстати, мы и по окончании института быстро, как говорится, «на крыло встали». И ужасные девяностые проскочили без особых лишений тоже, благодаря ему.
Я любила своего мужа, по-настоящему любила. Да и он, как мне тогда казалось, на протяжении многих лет отвечал мне искренней взаимностью. А потом…, как-будто что-то сломалось. Нет, не сразу, как-то незаметно, потихоньку, постепенно. Уходили и больше никогда не возвращались дружеские встречи, общения, гулянья. Стали подолгу пропадать самые близкие люди, пока не исчезали навсегда. Я всё понимаю и никого не виню. У каждого своя жизнь, свои заботы и проблемы. С возрастом времени на друзей остаётся всё меньше. И мы с мужем последние несколько лет стали жить, по сути, номинальной семьёй. Настоящая жизнь была там, за дверью квартиры. На работе, на улице, в гостях но, только не в стенах своего собственного жилища. Здесь оставались лишь дежурные завтраки и ужины, сдобренные ничего не значащими парой фраз, и холод постелей в разных комнатах. Наша дочь как-то незаметно быстро повзрослела и, осознав глубинную пустоту наших взаимоотношений, стала искать себя на стороне. Она, как и я, познакомилась со своим будущим мужем в институте, и на первое же его предложение о браке, ответила согласием. Слава Богу, институт не бросила. Перевелась на платное заочное отделение.
Один умный человек однажды сказал: «Счастье, это когда ранним утром с радостью спешишь на работу, а под вечер, с той же радостью торопишься домой». Наверно, точнее и не скажешь. Недавно я вызвала мужа на откровенный разговор. Говорила только я, а он слушал, лишь изредка вставляя односложные «да» и «нет». Или «ну» и «допустим». Я пыталась объяснить, что мы стали чужими людьми, живущими лишь обособленными личными интересами, что наша семья давно распалась и канула в лету, что мы преступно воруем друг у друга годы жизни. Завершая, я предложила ему на какое-то разъехаться. Знаете, как он отреагировал. Он произнёс одну лишь фразу. Мол, уходи, если хочешь, но без меня тебе лучше не будет. Вот и весь его ответ. Вы меня простите. Закажите ещё кофе и чего-нибудь съестного. На работе совсем не было времени.
Я подозвал бармена. Через пару минут на столе чуть дымились новые чашечки с кофе, стоял стакан с свежевыжатым соком и тарелка с нагруженной на неё горой бутербродов. Моя собеседница благодарно кивнула окончательно проснувшемуся бармену.
— Скажите, Ольга. Вы когда-нибудь прыгали с парашютом? – спросил я, прикуривая новую сигарету.
— Нет…, а зачем? – ответила женщина, устремив на меня непонимающий взгляд.
— Вам непременно нужно прыгнуть, — продолжил я, глядя мимо неё на чернеющий невдалеке ряд высоких туй, — Сейчас в городе есть несколько частных аэроклубов. Выберете и запишитесь в какой-нибудь из них. Там курс подготовки недолгий. Подучитесь, а потом прыгните. Прыжок с парашютом включает в себя три поочерёдных ипостаси. Первая из них – сомнение. Нужно, не нужно это делать, зачем это. Она будет присутствовать в вас, пока вы с уложенным инструктором парашютом за плечами не подниметесь на борт самолёта. Лишь только самолёт оторвётся от земли, её сменит новая ипостась. Страх. Страх, сдобренный страшилками о несчастных случаях и нераскрывшихся парашютов, будет присутствовать в вашем сознании до тех пор, пока вы не рванёте кольцо, и не почувствуете резкий толчок от раскрывшегося над вашей головой купола. Затем наступит блаженство свободного полёта с третьей завершающей ипостасью – счастьем мягкого касания ваших ног матушки-земли. Адреналин в крови будет зашкаливать выше всех норм, если таковые имеются но, поверьте, оно того стоит.
По жизни есть всего два пути. Ступая по одному из них, утоптанному и проторенному, человек вполне добровольно и осознано отдаёт себя на закланье окружающему его миру, не стремясь что-то изменять или противостоять даже относительно самого себя. Второй путь тернист и непредсказуем. Но шествуя по нему, человек живёт лишь решениями собственных воли, сердца и разума. Прыжок с парашютом даст вам возможность понять, какой из этих двух путей ваш.
— А можно мне попросить номер вашего телефона, — разделавшись с парой бутербродов, спросила Ольга.
Продиктовав номер и посидев ещё немного, мы рассчитались и покинули кафе. На углу Ольга ещё раз поблагодарила меня и направилась к высотке, на первом этаже которой ярким белым светом мерцали шесть букв «Аптека». Я смотрел вслед уходящей женщине и невольно подумал, кого же она мне напоминает? Раненая лебедица, с перебитым крылом, грустно курлычущая вслед улетающей высоко-высоко в небе в тёплые страны стае. Судится ли ей однажды взлететь и присоединиться к ним? Вопрос.

Время неумолимо. Проползли холодными дождями и снегопадами осень и зима. Под звон капели и слепящие лучи солнца, весна осторожно ступала по проталинам городского парка, оставляя свой след островками молодой ярко-зелёной травы. Лопались почки, пели птицы, на ветвях суетились белки, выводя из дупла на белый свет подросшее за зиму потомство. Земля творила новь жизни.
В один из дней, зазвонил мой телефон. Незнакомый номер? Не люблю телефонную неизвестность. Но отвечать всё равно нужно.
— Здравствуйте, здравствуйте! Это Ольга, помните? Автобус, хулиганы, кафе…, — голос в трубке лучился искренней радостью.
— Конечно, помню. Ну что, квартальный отчёт успели сдать? – припомнив событие, шутливо откликнулся я
— Нет больше никаких отчётов. Я прыгнула! Вы слышите меня, я прыгнула!!! – голос девушки не звучал, а звенел радостью и счастьем, — Вы гений, мудрец, целитель. Спасибо, вам. У меня всё прекрасно. С мужем мы расстались, а с дочерью наоборот. Мы теперь с ней самые лучшие подруги. По телефону всего не расскажешь. Я ближе к лету буду в городе и непременно попрошу о встрече. Надеюсь, вы не возражаете?
Я не возражал. Мудрый однажды обронил: «Если хотя бы одному человеку, живущему в этом мире, стало чуть легче от твоих слов или поступков, значит, ты не зря прошёл свой жизненный путь».

© Владимир Дмитриев