Бредёт средь сонмища невежд
хранитель знаний вещих истин.
Огарок от свечи надежд
обёрнут в шёлк кленовых листьев
и спрятан в глубину души,
по той причине, что для мира,
где мышь бездумности шуршит
привычен стал лишь гомон пира.
Не пира умственных побед,
но лишь животных вожделений.
Не видит мир особых бед
в том, что теперь он жалкий пленник
ярма отведенного зверю
или животным, как угодно….
Сам схоронил за крепкой дверью
отличие людского рода
от сотворённых в белом свете
не по подобию, но – с толком.
Дань верных Божеских отметин
забросил в угол дальней полки.
Как можно объяснить слепцам
красу тонов рассветной дали?
Костёлы, церкви иль дацан
помогут в той беде едва ли.
Как в от вражды оглохшем мире,
не ведающем что творит,
воздать хвалу чудесной лире
где нота лебедем парит?

Вздохнул старик, окинув взором
размытую дождём дорогу.
Воззрев на дивные просторы,
убавил шаг свой понемногу,
поворотился на восток,
послав триперстное знаменье….
С ветлы упавший лепесток,
полним природным разуменьем,
с землицы поднял не спеша,
в который раз вздохнул глубоко,
приветил молча лунный шар
с укрытым в черни тени боком,
и вновь ступил по грязным лужам.
Ступай, ступай вперёд, старик.
Быть может те, кому ты нужен
души твоей истошный крик
теперь не слышат. Но однажды
услышат, встретят, где идёшь.
И ты им всем о самом важном
расскажешь…, если доживёшь.

© Владимир Дмитриев