— Ты посмотри…, он целый день сидит
То с книжкою, то, просто смотрит в небо
Лишь за пичугами на дереве следит,
а мир людей давно зачислил в небыль.

— Он так живёт. Не ты ему — указ
Судить и рассуждать о ком-то, просто.
Что кто-то странен, слышал я не раз
Но странен он по нашим лишь запросам
А сам собой он, знаешь ли, доволен
И дела нет ему до твоего брюзжанья
Он видно вырвался из тягостной неволи
— жить правилом и вечным подражаньем.
Не на него сердись, а на себя.
Тебя волнует…, а ему — нет дела
В твоём желании претензии сидят,
и до печёнки вдруг тебя задело
лишь только то, что у него есть мир
в котором сам себе он интересен.
Он в нём и шут, и трагик, и кумир,
и мир тот для него совсем не тесен.
И никого туда он не пускает,
ни по знакомству, ни по блату, ни — вообще.
И в том есть тоже логика простая:
порядок действий, правил и вещей
там выстроен, на удивленье, верно.
Всё потому, что — для себя. Не на показ
Там нет ни вздохов пафосных, манерных,
ни резких жестов для отвода глаз.
Но ты-то думаешь, что он не мир, а склеп
возвел, таясь в своей безумной дрожи.
Смешно царапаешь ногтями по скале,
а всё, как прежде — топчешь у подножья.
Ты лучше пробуй рассердиться на себя.
За что? Хотя б за то, что прочь уходят годы,
что за плечом, как в стыни октября —
грязь бездорожья, вечность непогоды….
А на него — не злись и не кричи
Пусть так живёт, как сам считает нужным
Покуда мир сей в вечность не почил,
над маковкой у всех свой ангел кружит.

© Владимир Дмитриев