Странный сказ

322116_09

— Ну, встань же друг мой, чёрт тебя подрал!
Ведь нам теперь совсем чуть-чуть осталось.
Не хнычь, что кожу до крови содрал
со стоп своих. Что валит с ног усталость.
Всё знаю. И поверь мне, еле сам
теперь тащусь по каменистым тропам.
Порой мне чудится, что просто к небесам
сей долгий путь, по умыслу протоптан.
Но не сойдёшь ведь. Знаешь верно, ты,
что не намечены в пути нам остановки.
Всё — без привалов, до самой черты.
Всё на пределе знанья да сноровки.
Ты стисни зубы, спрячь подальше страх
и поднимись. Прошу, пойдём скорее.
Здесь по ночам мороз трещит в горах.
И солнце к полудню земли совсем греет.
Ещё, когда меж сосен мрак неслышно
ползёт, цепляясь за густые кроны,
в ущельях — ветер, в падях волки рыщут,
в чащобе дальней страшен вой да стоны.
А местный люд, лишь шёпотом не вслух
твердит с опаской, пряча взор от света,
о страшных чудищах. Не об одном, не двух.
Но кто они — молчат. Лишь вздох ответом.

Злой ветер гонит небом рой снежинок.
Упало солнце за гряду утёсов.
Душа у горла — сжатою пружиной.
Лишь мысль в решеньях череды вопросов.
Два посоха. Фигур согбенных поза.
Движенье полнит тяжесть и усталость.
Горька на деле жизненная проза.
Надежд и силы смехотворна малость.
Но шаг за шагом дальность расстоянья
под уменьшенье поступь та подводит.
Под тихий стих молитв и покаянья
коварства нечисть хороводы водит:
то осыпь скола склоном гулко рвётся,
то в чёрном небе нетопырь метнётся.
В ущельях тёмных эхом отдаётся
протяжный гул. Как в пустоте колодца.
Почти пришли. Забрезжил свет в оконце.
Уж не на силе, на остатке воли,
лучом во тьме, а может, ярким солнцем
тот свет блистал, слепя глаза до боли:
— Хозяин, барин…! Отвори, помилуй…!
Пусти хоть в сени. Можно, и в коровник.
Расспросом долгим душу не насилуй.
Мы божьи люди. Но теперь мы ровня
по схожести со зверем, что облавой
на топи загнан в безрассудства рвенье.
Что уж не держит и надежды слабой
на веру в чудо да удел спасенья….
Ответ неспешен. Изгородь густая
от взора голоса владыку хоронИт.
Лишь внемлет эху темнота густая
да молчаливых гор седой гранит.
— Кого там черти носят поздним часом?
Спущу цепных, и кончим спор до срока!
И будто вторя, громогласным басом
залились псы с хозяйского порога.
— Прощенья просим. Жалости, не пищи.
Лишь у огня присесть. Слабеют члены….
Мы странники. В пути мы стали нищи,
посколь земные блага всё же тленны.
— О тленности богатств судить удумал
ублюдок нищий? Прочь ступай скорее!
Быть может в злом коварстве сам задумал
украсть чего? Мой дом чужих не греет.
И не ютит прохожих оборванцев.
Каков сыскался…. О чужих достатках
он суд рядит. Видать, от долгих странствий
совсем ума лишился. Без остатка.
Что возразить, когда уж сил запасы
пророчат стынь и тишину забвенья.
А спор с клыками псов не счесть опасным
не смех ведь, право. И цепные звенья
напоминаньем жутким режут уши.
Смиряюсь с роком среди жуткой тьмы.
И лишь один вопрос терзает душу:
А если б сам он, как сейчас вот, мы …?

Грохочут громы. Молнии сверкают.
Разверзлись страшным шумом небеса.
Земля дрожит. Собаки замолкают.
Мой побратим в колени…. Подле сам
валюсь и я, крестясь да причитая.
Мол, грешен, Господи! Помилуй и спаси!
Снег странной силой кругом быстро тает,
и в чёрном небе… возникает лик.
Сознанье мечет пустоту незнанья?
А страх под сердцем — скользкою змеёю.
Быть может Суд из бездны мирозданья
грядёт теперь над грешною землёй?
Вдруг стихли громы. Ветерок ленивец
слегка коснётся, прядь на лбу тревожа.
Я за столом. Рядком семья…. Счастливец
теперь и я, и побратим мой тоже.
В моём дому всё в доброте и ладе.
А за заборами стихии разгулялись:
то ветры воют (снег с дождём не ладит),
то бури извести буран поклялись.
И вдруг, как гулом из былых пространствий
(забор и здесь с уменьем застит око):
— Дозвольте милые? Устал от долгих странствий!
А сила голоса, из памяти – зароком.
— Пожалуй, странник! Нет причин страшиться.
Ты в срок поспел. Садись к столу скорее!
Вон, хлеб бери. В котле кипит ушица.
А коль примёрз, мы банькой отогреем….
Но смотрит взором жалким да тревожным
мужик, промокший от дождей постылых.
Ответ готов, да стыд язык треножит.
Ушица в миске безвозвратно стынет.

К чему весь сказ? Ответ в кулак не спрячешь.
Каким уменьем Явь сменила Новь
совсем не важным. Так или иначе
свершилось всё. Коль хочешь, прекословь.
Ведь суть в ином: Незнаньем ли промашкой
деяний грех, то — сердцем измеряй.
А вот страдальца рваную рубашку
хоть мысленно, но к телу примеряй.

© Владимир Дмитриев

(Визитов на страницу 130. Ежедневно 1 )

Добавить комментарий

Этот сайт использует Akismet для борьбы со спамом. Узнайте, как обрабатываются ваши данные комментариев.