Про бобра отшельника (басня)

У озера
Жил-был у озера стареющий бобёр.
Бродил в осоке, возводил запруды.
На трав зелёных девственный ковёр,
как на рассыпанные кем-то изумруды,
ступать не мыслил. Берегом, бочком,
ни с кем не спорил, никого не трогал.
И даже веточек охапку или ком
таскал домой в обход, не по дорогам.
Зимой и летом был бобёр в трудах.
А как иначе? Коль не сам, то кто же?
Ведь не пичуга — беззаботный птах,
которому и так Господь поможет.
В лесу, где озеро ютилось в берегах,
соседей, так чтоб очень, так — не очень….
Волк, вечно рыщущий по тропам, вертопрах,
да заполошный заяц, днём и ночью
страдающий от нестерпимой дрожи.
Лисица, белка, батюшка-медведь.
Ушастый филин вечно корчил рожи
от недовольства. Мог бы мол, иметь
всего в два раза больше, коль родился б,
не здесь, а в этих…, в джунглях Амазонки.
Сказ «где родился, там и пригодился»
слепец не числил правильным да звонким.
Откуда, спросишь, он про джунгли ведал?
Отвечу. Давеча в потёмках, из-за поля,
к сосне, где филин мышками обедал,
не в курсе правил местного застолья,
прибилась в странном облаченье птица.
Уж после сказывали, звали… попугаем.
Нежданный гость так видами искрился,
а словом сыпал…, мама дорогая….
Вот он-то филину подробно рассказал
о дивах дивных за морями скрытых,
закончив тем, что нынче на вокзал
спешит обратно. Обещал открытку….
Вот только…, не судьба говоруну
была в тот час домой поворотиться.
Внимая, слушатель в тот час не преминул
вкусить не только слог цветастой птицы.

Вернёмся всё-таки на озеро к бобру.
Однажды, майским днём, на половодье,
прознали жители по раннему утру,
что местный лес теперь не их угодья.
Ты спросишь – как, такое может быть?
Да может, может в нынешнем-то мире.
Лишь кто-то ушлый вдруг проявит прыть,
и ты живёшь не в собственной квартире.
На сходе у опушки бобр смолчал.
Как впрочем, те, кто был сильней и старше.
Лишь лис с подшерстком цвета кирпича
был в возмущеньях зол, и даже страшен.
Не мудрено. Ведь край к рукам прибрать
замыслил некто местного разлива.
Таких по лесу расплодилась рать.
Они и к совести совсем не прихотливы,
и всех, кто рядом жив — не замечают.
Таились долго, а теперь вот – нате….
В народе их «хапугой» величают,
и не приветят, хоть в норе, хоть в хате.

Побаяли да разбрелись по норам.
Зачем впустую слов муку толочь.
Лишь дрозд залётный глянул вслед с укором
да заспешил вдоль кроны сосен прочь.
Придя домой, бобр оглядел владенья.
Проверил крепость стенок, провиант.
Перелистал предмет ночного бденья –
когда-то найденный у дуба фолиант.
Затем вздохнул и, принялся за дело.
Достал бумагу, ручку, перьев вязку.
И через час письмо стрелой летело
туда, где всем, кто думает, что в сказку
попал теперь, расскажут и подскажут,
что мол, не стоит путать берега.
Что брать на плечи лучше бы поклажу
не ту, что звонкою монетой дорогА
и предвещает пышный каравай,
а ту, которая хребет не поломает.
Мол, рот свой по размеру разевай,
чтоб дальше шастать лесом не хромая.
Совсем немного времени прошло,
и письмецо аукнулось ответом.
Всех успокоил прибывший «Шалом!»,
как равно лучик солнечного света.
Куда поделся тот, кто возомнил,
что на него управы быть не может,
не ведали. И жизнь, как вечный Нил,
вновь потекла — рождая и итожа.

Мораль, мораль…?! Вердикты, резюме.
Быть может, так вот прозвучит подстать:
«Как плохо иногда, что в крае нет
того, кто ведает — кому и как писать».

© Владимир Дмитриев

(Визитов на страницу 141. Ежедневно 2 )