Позвольте мне напиться тишины.
Позвольте утонуть в туманах сизых.
Среди полей березовой страны
позвольте жить мне без графы и визы.
Позвольте мне обнять могучий кедр.
И не беда, что может рук не хватит.
Позвольте из ключа, что бьет из недр,
студеных вод испить в резном ушате.
Позвольте постоять над Доном тихим.
Дурманный дух ухи, что на костре…
На лапнике сосны у старой пихты
проснуться буженным прохладой на заре.
К руке морщинистой дряхлеющей старухи
позвольте мне на миг припасть губами.
От хлеба свежего испеченной краюхи
ломать куски не мытыми руками.
Да, если можно, поднесите чарку.
И это ничего, что в нос шибает.
Пускай потом меня целует жарко
красна девица. И пускай сыграет
слепой старик, на старой балалайке.
Пускай фальшивя, даже не умея….
Я все прощу, и в старенькой фуфайке
свалюсь в луга, от запахов хмелея.
Притихши разом на лесной поляне
я буду слушать как кричит кукушка.
Счета ее хранить я стану в тайне,
чтоб не доставить радости кликушам.
И в час, когда лучом позолоченный,
вдруг заискрится лес рассветным бликом,
я, как дитя, малой едва рожденный,
взорву покой своим звенящим криком.
Без умолку смеяться, петь я стану.
И буду в этот миг почти блаженным.
А солнце красное просить с слезой устану
светить земле без устали и тлена.
Позвольте мне напиться тишины.
Позвольте утонуть в туманах сизых.
Среди полей березовой страны
позвольте жить мне без графы и визы.

© Владимир Дмитриев