Мы часто ищем в жизни доминанту,
в попытке осознать — зачем живем.
Призвав в друзья, уменья и таланты,
всё бродим позаброшенным жнивьем
ушедших лет. Надеясь на удачу,
от плевел зерна отделить стремимся.
Воздавши смеху, и конечно, плачу,
порой, без всяческих сомнений коренимся
в той вере, что, все доброе, от нас.
Ну, а плохое…, от житейских сует.
Что мы из тех, кто волен на Парнас
взойти шутя, и малым не рискуя.
Мы свято верим, что творим добро,
подав убогому у входа в храм, на праздник,
Как пьет пират английский добрый грог,
так мы, вкушая всякое да разно,
в уделе оправданий держим прочно:
мол, жизнь одна, и нужно все успеть.
А, что порой не свято, но, порочно,
всё оттого, что мы, стремясь поспеть,
не успеваем распознать за спешкой,
где черным выкрашен по краю белый лист.
Мы, в горе от потери безутешны.
А отправляя в мир иной релиз,
всегда твердим что всё, лишь от добра.
От неуемной жажды сделать краше
сей бренный мир. И что не для наград,
а вроде светоча для страждущих да падших,
творим, крапаем, рвем на нерве сердце,
припомнив мудрость: «Коль не я, то, кто же?»
Про унисоны да созвучья терций
нас червь сомнений очень редко гложет.

Так я, о доминанте…. Вот ведь, странность.
Желать найти, что есть во всех и каждом.
Про бред о том, что утерялась данность,
пускай другим, коль захотят, расскажут.
Вот разве…. Может, что за семь запоров
упрятали сей дар? Мол, нет в нем проку.
Что, лишь помехой для обид да споров,
он служит нынче. Ну, а коль по сроку
вдруг станет нужен, тут, и явят миру.
Бери мол, всякий, в ком нужда проснулась.
Но прежде брось, и нож свой, и секиру,
чтоб данность от тебя не ужаснулась.
Для смысла жизни (сказано, не мною),
одна лишь доминанта, будто кровь…
Я нынче тайн особых не открою,
сказав, что это, только лишь, любовь.

© Владимир Дмитриев