В зале ропот и шум недовольный.
Кто-то даже успел засвистеть.
А какой-то чудак малахольный
попытался вскочить и запеть.
Не успел. Из-за шторы кулисной
прозвучало: «Народ. Не со зла….
Извини нас. У куклы Алисы
с рук верёвка-подвязка сползла.
Так бывает, не часто, но всё же.
Ты освистывать нас не спеши.
Улюлюканье здесь не поможет.
Лишь хозяин проблему решит».

Зал притих. Только кенары в клетке
разохотились в дивном звучании.
Вновь у куколки-марионетки
руки вздёрнуты в скорбном отчаянье.
Растревоженный зал рукоплещет,
прославляя талант кукловода,
и шлепки те — щелчками затрещин
отлетают от темени свода.
Вот заплакала кукла Алиса.
Арлекины, в ответ, зло хохочут.
Плач и хохот ползут из кулисы.
Здесь помощник привычно хлопочет,
чтобы зритель наивно поверил
что и в куклах гнездится душа.
Что герой сам как будто намерил
каждый жест свой, и каждый свой шаг.
Сыплют в холмик букеты на сцену
в вере истой — прощальным поклоном.
Всем привычно оплачивать цену
и ступать по пути лишь колонной.
Манит, манит театр истуканов.
Будто лица из школьной виньетки,
где учили носить их арканы
для подвязанной марионетки.
Ну, а может завидуют просто.
Куклам проще. Они неподсудны.
Вот и учатся…, чтоб без вопросов
жить в реальном театре абсурда.

© Владимир Дмитриев