Город продрогший от ветра кукожится,
стынет на блюдцах пустых площадей.
Роспись по стёклам узорами множится.
Рябью тревожной по чёрной воде
носит листвы запоздалую память.
Парк, обнажая стволы до бесстыдства,
сонно мечтает про снежную замять.
Серна из гипса с отбитым копытцем
смотрит недвижными бельмами глаз.
Скрипом, сорвавшимся в ноте до визга,
дуб долгожитель картавит намаз.
Тумба афишная, старая грымза,
тихо полощет обрывком плаката.
Тощий дворовый линялую шерсть
чешет на приступе древней аркады,
боком упёршись в изогнутый шест.

Поздняя осень в душе и на площади.
В парке, аллеях, в прикрытых глазах.
Мысли и те, как уставшие лошади,
в черепа свод как в чугунный казан,
дробью копыт не стучат, а скребутся.
Будто страшась обнаружить ответ
где, утверждая их страхи, найдутся
вести о том, что весны больше нет.

© Владимир Дмитриев